Неточные совпадения
Семейством своим он не занимался; существованье его было обращено более в умозрительную сторону и занято
следующим, как он называл, философическим вопросом: «Вот, например, зверь, — говорил он, ходя по
комнате, — зверь родится нагишом.
До самого вечера и в течение всего
следующего дня Василий Иванович придирался ко всем возможным предлогам, чтобы входить в
комнату сына, и хотя он не только не упоминал об его ране, но даже старался говорить о самых посторонних предметах, однако он так настойчиво заглядывал ему в глаза и так тревожно наблюдал за ним, что Базаров потерял терпение и погрозился уехать.
Перед обедом общество опять сходилось для беседы или для чтения; вечер посвящался прогулке, картам, музыке; в половине одиннадцатого Анна Сергеевна уходила к себе в
комнату, отдавала приказания на
следующий день и ложилась спать.
Но
следующая комнатка, откуда я ждал ее выхода, спальня, густо отделенная от этой
комнаты занавесью, состояла, как оказалось после, буквально из одной кровати.
— Я одному удивляюсь, — продолжал Бьюмонт на
следующий день (они опять ходили вдоль по
комнатам, из которых в одной сидел Полозов): — я одному удивляюсь, что при таких условиях еще бывают счастливые браки.
Когда Марья Алексевна опомнилась у ворот Пажеского корпуса, постигла, что дочь действительно исчезла, вышла замуж и ушла от нее, этот факт явился ее сознанию в форме
следующего мысленного восклицания: «обокрала!» И всю дорогу она продолжала восклицать мысленно, а иногда и вслух: «обокрала!» Поэтому, задержавшись лишь на несколько минут сообщением скорби своей Феде и Матрене по человеческой слабости, — всякий человек увлекается выражением чувств до того, что забывает в порыве души житейские интересы минуты, — Марья Алексевна пробежала в
комнату Верочки, бросилась в ящики туалета, в гардероб, окинула все торопливым взглядом, — нет, кажется, все цело! — и потом принялась поверять это успокоительное впечатление подробным пересмотром.
Однажды, пришед в залу, где ожидал ее учитель, Марья Кириловна с изумлением заметила смущение на бледном его лице. Она открыла фортепьяно, пропела несколько нот, но Дубровский под предлогом головной боли извинился, прервал урок и, закрывая ноты, подал ей украдкою записку. Марья Кириловна, не успев одуматься, приняла ее и раскаялась в ту же минуту, но Дубровского не было уже в зале. Марья Кириловна пошла в свою
комнату, развернула записку и прочла
следующее...
Но дедушка был утомлен; он грузно вылез из экипажа, наскоро поздоровался с отцом, на ходу подал матушке и внучатам руку для целования и молча прошел в отведенную ему
комнату, откуда и не выходил до утра
следующего дня.
Мы, дети, беспечно рассматривали эту виньетку, но истинное значение ее поняли только на
следующее утро, когда отец велел поднять нас с постели и привести в его
комнату.
Последний сидел в своей
комнате, не показываясь на крики сердитой бабы, а на
следующее утро опять появился на подоконнике с таинственным предметом под полой. Нам он объяснил во время одевания, что Петрик — скверный, скверный, скверный мальчишка. И мать у него подлая баба… И что она дура, а он, Уляницкий, «достанет себе другого мальчика, еще лучше». Он сердился, повторял слова, и его козлиная бородка вздрагивала очень выразительно.
— Погоди, — ответил Скальский. — На
следующее утро иду в корпус. Спрашиваю швейцара: как мне увидеть сына? «Ступайте, говорит, ваше благородие в мертвецкую»… Потом… рассказали: умер ровно в одиннадцать ночи… — И значит — это его я не пустил в
комнату. Душа прилетала прощаться…
На улицу меня пускали редко, каждый раз я возвращался домой, избитый мальчишками, — драка была любимым и единственным наслаждением моим, я отдавался ей со страстью. Мать хлестала меня ремнем, но наказание еще более раздражало, и в
следующий раз я бился с ребятишками яростней, — а мать наказывала меня сильнее. Как-то раз я предупредил ее, что, если она не перестанет бить, я укушу ей руку, убегу в поле и там замерзну, — она удивленно оттолкнула меня, прошлась по
комнате и сказала, задыхаясь от усталости...
Девочка точно исполнила свое обещание и даже раньше, чем Петрусь мог на это рассчитывать. На
следующий же день, сидя в своей
комнате за обычным уроком с Максимом, он вдруг поднял голову, прислушался и сказал с оживлением...
Это происшествие неприятно взволновало Петра Елисеича, и он сделал выговор Домнушке, зачем она подняла рев на целый дом. Но в
следующую минуту он раскаялся в этой невольной жестокости и еще раз почувствовал себя тяжело и неприятно, как человек, поступивший несправедливо. Поведение Катри тоже его беспокоило. Ему показалось, что она начинает третировать Нюрочку, чего не было раньше. Выждав минуту, когда Нюрочки не было в
комнате, он сделал Катре замечание.
Было уже без пяти минут три, когда я вернулся в класс. Учитель, как будто не замечая ни моего отсутствия, ни моего присутствия, объяснял Володе
следующий урок. Когда он, окончив свои толкования, начал складывать тетради и Володя вышел в другую
комнату, чтобы принести билетик, мне пришла отрадная мысль, что все кончено и про меня забудут.
«Это какая-то конюшня…» — брезгливо подумала она, заглядывая в
следующую узкую полутемную
комнату.
В первой
комнате никого не было, как и в
следующей за ней.
В
следующий вечер, когда в доме уж все улеглись, Покровский отворил свою дверь и начал со мной разговаривать, стоя у порога своей
комнаты.
— Когда я в первый раз без посторонней помощи прошел по
комнате нашего дома, то моя добрая мать, обращаясь к моему почтенному отцу, сказала
следующее: „Не правда ли, мой добрый Карл, что наш Фриц с нынешнего дня достоин носить штаны?“ И с тех пор я расстаюсь с этой одеждой только на ночь.
На
следующий день Санин лежал еще в постели, как уже Эмиль, в праздничном платье, с тросточкой в руке и сильно напомаженный, ворвался к нему в
комнату и объявил, что герр Клюбер сейчас прибудет с каретой, что погода обещает быть удивительной, что у них уже все готово, но что мама не поедет, потому что у нее опять разболелась голова.
Вот что думал Санин, ложась спать; но что он подумал на
следующий день, когда Марья Николаевна нетерпеливо постучала коралловой ручкой хлыстика в его дверь, когда он увидел ее на пороге своей
комнаты — с шлейфом темно-синей амазонки на руке, с маленькой мужской шляпой на крупно заплетенных кудрях, с откинутым на плечо вуалем, с вызывающей улыбкой на губах, в глазах, на всем лице, — что он подумал тогда — об этом молчит история.
Весь
следующий день Егор Егорыч провел, запершись в своей
комнате, и только к вечеру спросил чаю с хлебом и затем снова заперся. Вероятно, он этот день провел в умном делании, потому что сидел неподвижно на своем кресле и, держа свою руку под ложечкой, потом все более и более стал поднимать глаза к небу и, видимо, одушевлялся.
Когда Пепко после утренней откровенности вышел, в
комнату заявилась Федосья. Она как-то особенно старательно вытирала пыль и кончила тем, что обратилась ко мне с
следующим воззванием...
Эти признаки были
следующие: в горнице Гордея Евстратыча по ночам горит огонь до второго и до третьего часу, невестки о чем-то перешептываются и перебегают по
комнатам без всякой видимой причины, наконец, сама Татьяна Власьевна ходила к о.
"Зачем я это ей сказал?" — думал на
следующее утро Литвинов, сидя у себя в
комнате, перед окном. Он с досадой пожал плечами: он именно для того и сказал это Татьяне, чтоб отрезать себе всякое отступление. На окне лежала записка от Ирины; она звала его к себе к двенадцати часам. Слова Потугина беспрестанно приходили ему на память; они проносились зловещим, хотя слабым, как бы подземным гулом; он сердился и никак не мог отделаться от них. Кто-то постучался в дверь.
На
следующее утро, рано, Литвинов уже совсем собрался в дорогу — в
комнату к нему вошел… тот же Потугин.
Иначе это и не могло быть, особенно потому, что Ольга Федотовна наизусть знала
следующий разговор графа с княгинею, который, по ее же собственным словам, был веден бабушкою в совершенной тайности, «в особой
комнате и при закрытых дверях».
Из этой
комнаты я перешел в
следующую, где нашел Прокопа, Кирсанова и прочих, уже прошедших сквозь искус. Все были унылы и как бы стыдились. Лаврецкий попробовал было начать разговор о том, как дороги в Петербурге ces petits colifichets, [безделушки.] которые в Париже приобретаются почти задаром, но из этого ничего не вышло.
Он недолго дожидался разрешения этой загадки. Возвращаясь, часу в двенадцатом ночи, в свою
комнату, шел он по темному коридору. Вдруг кто-то сунул ему в руку записку. Он оглянулся: от него удалялась девушка, как ему показалось, Натальина горничная. Он пришел к себе, услал человека, развернул записку и прочел
следующие строки, начертанные рукою Натальи...
В
следующий день, в одиннадцать часов, вошли ко мне в
комнату: директор, главный надзиратель, Бенис с двумя неизвестными мне докторами, трое учителей, присутствовавших в совете, и Упадышевский.
Так торжественно прошла во мне эта сцена и так разволновала меня, что я хотел уже встать, чтобы отправиться в свою
комнату, потянуть шнурок стенного лифта и сесть мрачно вдвоем с бутылкой вина. Вдруг появился человек в ливрее с галунами и что-то громко сказал. Движение в зале изменилось. Гости потекли в
следующую залу, сверкающую голубым дымом, и, став опять любопытен, я тоже пошел среди легкого шума нарядной, оживленной толпы, изредка и не очень скандально сталкиваясь с соседями по шествию.
На
следующую ночь в левой башне, под которой приходилась конюшня, где стояла пара лошадей, изумлявших своею силой и крепостью плаузского Рипертова конюшего, в круглой красной
комнате горел яркий-преяркий огонь. Этот огонь пылал в простом кирпичном камине, куда сразу была завалена целая куча колючего сухого вереска.
Дверь в
комнату Ольги была затворена; он дернул, и крючок расскочился; она стояла на коленах, закрыв лицо руками и положив голову на кровать; она не слыхала, как он взошел, потому что произнесла
следующие слова: «отец мой! не вини меня…»
Г-жа Якоби описывает
следующую сцену, которую она застала однажды, вступая в
комнату больного.
‹…› В
следующий раз приезд мой в Федоровку был гораздо удачнее первого: я застал там большое и любезное общество. Общедоступных парадных
комнат в федоровском доме, не считая лакейской, было всего три или, лучше сказать, четыре.
Следующая же ночь была избрана для того, потому что Савелий только на это время и оставлял Анну Павловну одну и уходил спать в отдаленную
комнату.
Часу в двенадцатом за Кураевыми были присланы лошади, и они, несмотря на убедительные просьбы хозяйки — закусить чего-нибудь, уехали домой. Павел уехал вместе с теткою после ужина. Придя в свою
комнату, он просидел с четверть часа, погруженный в глубокую задумчивость, а потом принялся писать к сестре письмо. Оно было
следующее...
Он бросился быстро к дверям провожать их; на лестнице получил приглашение бывать, придти на
следующей неделе обедать, и с веселым видом возвратился к себе в
комнату.
В десять часов утра
следующего дня Коротков наскоро вскипятил чай, отпил без аппетита четверть стакана и, чувствуя, что предстоит трудный, хлопотливый день, покинул свою
комнату и перебежал в тумане через мокрый асфальтовый двор. На двери флигеля было написано: «Домовой». Рука Короткова уже протянулась к кнопке, как глаза его прочитали: «По случаю смерти свидетельства не выдаются».
Несколько минут Сергей Петрович простоял, как полоумный, потом, взяв шляпу, вышел из кабинета, прошел залу, лакейскую и очутился на крыльце, а вслед за тем, сев на извозчика, велел себя везти домой, куда он возвратился, как и надо было ожидать, сильно взбешенный: разругал отпиравшую ему двери горничную, опрокинул стоявший немного не на месте стул и, войдя в свой кабинет, первоначально лег вниз лицом на диван, а потом встал и принялся писать записку к Варваре Александровне, которая начиналась
следующим образом: «Я не позволю вам смеяться над собою, у меня есть документ — ваша записка, которою вы назначаете мне на бульваре свидание и которую я сейчас же отправлю к вашему мужу, если вы…» Здесь он остановился, потому что в
комнате появилась, другой его друг, Татьяна Ивановна.
Посмеявшись и пошутив таким образом с своими belles-soeurs, Хозаров начал заниматься с невестою и вступил во все права жениха. Первоначально он увел ее в залу и, взяв за талию, начал с нею ходить взад и вперед по
комнате. Разговор между ними был
следующий...
Она влетела в
комнату и, ухватившись для чего-то за печку, начала качаться и, как будто желая выговорить непременно не более как по два, по три слова зараз, вдруг, задыхаясь, произнесла
следующее, обращаясь к Акулине...
В
следующей затем
комнате жильца, в самом деле, было чисто.
Девушка рассмеялась. В тот же момент ее схватила пара железных рук, совсем близко, над ухом волна теплого дыхания обожгла кожу, а в сияющих, полудетских, о чем-то молящих, кому-то посылающих угрозы глазах горело такое отчаяние, что был момент, когда
комната поплыла перед глазами Стеллы и резкий испуг всколыхнул тело; но в
следующее мгновение все по-прежнему твердо стало на свое место. Она вырвалась.
Я поклонился и вернулся к себе в
комнату, достал ладанку, снятую мною с Пасынкова, и послал ее к Софье Николаевне с
следующей запиской...
Три недели после этого свиданья Кистер сидел один в своей
комнате и писал
следующее письмо к своей матери...
Бася была женщина умная. Ни на другой день, ни в
следующие дни, — никто в городе не говорил ничего об истории с импровизированным бракосочетанием. А еще через некоторое время она, как ни в чем не бывало, явилась к тетке с своим узлом. Тетка была ей рада. Бася спокойно развертывала ткани, спокойно торговалась, и только, когда я вошел в
комнату, ее глаза сверкнули особенным блеском.
На
следующий день была вставлена рама. Теплее и светлее стало в
комнате Яшки, но вечером он стучал столь же неуклонно.
На правой стороне (от зрителей) две узкие однопольные двери: ближайшая в
комнату Людмилы, а
следующая в
комнату Шабловой; между дверями изразчатое зеркало голландской печи с топкой.
После обеда Алеша остался опять один в классных
комнатах. Он беспрестанно думал о том, что происходило в прошедшую ночь, и не мог никак утешиться в потере любезной Чернушки. Иногда ему казалось, что он непременно должен ее увидеть в
следующую ночь, несмотря на то что она пропала из курятника. Но потом ему казалось, что это дело несбыточное, и он опять погружался в печаль.